Когда Кэролайн только-только начинала, быть медиумом ей казалось очень крутым. Веселым, забавным, необычным и, учитывая, какие сведения добывал Трэвис — очень интересным. Иногда, если клиент попадался простой (домохозяйка, которая вместо того, чтобы обратиться к частному детективу, приходила к Кэролайн с вопросом об изменах мужа), ей даже позволяли поучаствовать в сборе информации. И, если она ничего не портила, то сбор проходил гладко, а медиум получала свою похвалу (хах, женщина на борту, а ничего не запороли). Впрочем, даже просто читать то, что приносил ей Трэвис, было уже увлекательно — он никогда не ограничивался проблемой, с которой клиенты собирались прийти, зачастую собирая намного больше сведений. Чтобы Кэролайн не упала в грязь лицом. И она не падала. Уж что-то, а вдохновенно рассказывать о том, что аборт в семнадцать лет, разумеется, связан с проблемами нынешнего ребенка в школе, она могла. Уходя в далекие дебри высоких материй, она путала клиентов, мягко и ненавязчиво высыпая на них часть информации из собранного Трэвисом досье. Контрольным у нее часто был прием «впасть в транс и дать еще немного информации» — она закатывала глаза, начинала слабо трястись и шептала какую-нибудь чушь, потом называя ее мертвым языком, на котором говорят духи. Последние в досье крупицы информации, обычно что-нибудь очень туманное, не точное, Кэролайн берегла для телефонных разговоров. Она всегда делала вид, что каждый клиент особенный и те, готовые верить во все, что скажет им такая отличная гадалка, раздувались от гордости и забрасывали ее телефонными звонками. Тогда-то они получали самые неточные данные, которые собирал Трэвис и, если что-то оказывалось неверным, Кэролайн ссылалась на то, что в комнате недавно побывал другой клиент, и от него осталась энергия, которую не перебить по телефону — надо встретиться. И они всегда соглашались встретиться. Разумеется, встречи оплачивались согласно прайсу. И то, с какой легкостью ей удавалось путать клиентов, заставляя их возвращаться снова и снова, делало Кэролайн довольной и счастливой.
Однако со временем она начала ненавидеть свою работу. Глупые клуши, которые вместо того, чтобы решать свои проблемы, бежали к медиуму, вызывали отвращение, досье толком не отличались друг от друга, а отпуска предусмотрены не были. По ночам стали сниться кошмары, в которых она приходит к воротам в рай, а под ней разгорается огонь и рассерженная толпа вопит «ведьма!», и это притом, что Кэролайн в бога-то никогда не верила. Ну и если ко всему этому прибавить недавнее происшествие с психом, который заметил лесочку, то можно сказать, что работа радость перестала приносить совсем. После каждого сеанса общения с духами, Кэролайн чувствовала себя так, будто не просто разыграла особо доверчивую человеческую особь, а будто разгрузила тонны призрачных вагонов, получая за каждое промедление удары призрачными плетьми от призрачных надзирателей. Вот тебе и мир духов.
Кэролайн ненавидела свою работу и поэтому, после очередного сеанса звонок от парня-из-телевизора был для нее менее примечательным, чем должно. Вместо бурной радости, Кэролайн только угрюмо молчала в трубку, изредка попивая горячий кофе, который ей налил Трэвис и, прислушиваясь к грохоту на кухне, пыталась понять, что же от нее хочет мужик на том конце. А доходило, надо отметить, очень сложно — он говорил много, пространно и за очень много слов не выдал толком ничего конкретного, кроме того, что подъедет вечером. Тогда Кэролайн глянула на часы, усмехнулась и решила промолчать — у всех понятия вечера разные, может он думает, что медиумы, аки вампиры, спят днем и бодрствуют ночью?
Впрочем, фразу о рекламе ее салона из словесного потока она вычленила моментально. Вычленила и поспешила согласиться — если у нее будет много денег, можно будет свалить из этого города и делать себе карьеру. Глядишь, даже Трэвис к тому времени согласится, решив, что «госпожа Кэролайн» стала слишком мелким дельцем для его безграничного ума и, наконец, за этот ум возьмется. Впрочем, чертов оксюморон.
На кухню Кэролайн зашла бодрым шагом, окрыленная идеей заработать миллионы миллионные и уехать, чтобы исполнить давнюю мечту. На этой радостной ноте, она сразу выдала:
— Трэв, у меня для тебя отличные новости! Мне… — и тут же замолчала. По кухне будто прошел какой-то страшный и неуклюжий монстр, который, видимо, старательно пытался выпотрошить как можно больше ящиков. Рассыпанные хлопья для завтрака, коробка которых валялась в метре от их привычного места расположения, три пустые бутылки из-под виски, початая бутылка рома, весело катившаяся четко к ножке стола. И вывернутый наизнанку — образно, разумеется — минибар. — Если бы я не была медиумом, я бы сказала, что у нас завелся полтергейст. Но я медиум — в тебя бес вселился?

Когда на пол полетел ни в чем неповинный ящик со столовыми приборами, Кэролайн просто не смогла сдержаться и приложила ладонь ко лбу, в знаменитом жесте.
— Ты гребанный мудак, — громко, очень отчетливо возвестила она и вышла из кухни, закатывая глаза. Впрочем, отошла она недалеко — до коридора. В таких ситуациях можно было только взять этого придурка за шкирку, затащить в какой-нибудь алкомаркет (я в раю?! В раю, мать вашу!) и потом удовлетворенно обвинять уже вменяемого друга в том, что у него не все в порядке с головой, что он ее достал и что в следующий раз она выльет виски в раковину и запрет к чертям двери квартиры. Не то, чтобы кто-то верил, что это его остановит, но хотя бы звучало грозно. Кэролайн надела пальто, обмотала горло шарфом — помимо того, что голос ей был жизненно необходим в работе, она все еще надеялась, что когда-нибудь за этот самый голос будут платить, — и вернулась обратно.
— Будем, разумеется, когда ты перестанешь быть такой свиньей, — на вопрос о чистоте кухни, а так же всего остального дома, ответ не менялся. Кэролайн не была чистюлей (да и не выжила бы чистюля с таким недоразумением), как и порядок ни наводить, ни поддерживать толком не умела, но из-за работы очень старалась. В отличие от Трэвиса. Она достала из кармана пальто «выходные» сигареты, которые из этого самого пальто никогда не извлекались, и закурила.
Пожалуй, когда нужно привести пример человека, которого стабильно с интервалами в две минуты хочется убить, стоит упомянуть именно Трэвиса. И вот за ром, — который, если на чистоту, было бы не жалко, если бы не возглас, которым ознаменовалось окончание его потребления — хотелось убить. Кэролайн всегда была жутким тормозом и вместо того, чтобы действовать молниеносно, она с секунду, просто открыв рот, смотрела на заметно убавившую в содержимом бутылку. И только после того, как первый шок прошел, она дернулась и метнулась к Трэвису, которому дала подзатыльник, после того как забрала бутылку со стола.
— Говно? — ядовито поинтересовалась она, — тогда и не прикасайся к моему рому.
Редко когда что-то могло так вывести Кэролайн из себя, но вот эта выходка с ромом серьезно ударила по ее спокойствию. Послав к чертям задумку довести Трэвиса до магазина она с непроницаемым лицом подняла над головой неугодного идиота конфискованную бутылку и перевернула горлышком вниз.
— На такое дерьмо жалко рома, конечно, — задумчиво поведала Кэролайн под развеселое бульканье выливающегося напитка, — но должен же ты понять, какая огромная пропасть между святым ромом и тобой. Кстати, кухню сам убирай, мудак, — добавила она, когда жидкости в бутылке не осталось. Разумеется, ни о каком культурном размещении тары и речи не было. Демонстративно отведя руку на пару сантиметров от головы, она разжала пальцы, позволяя бутылке скользнуть вниз, бахнуть по плечу провинившегося и скатиться с препятствия в дальнейший полет. Второго столкновения с полом пережить таре уже не удалось.
Кэролайн присела за стол и, достав из кармана пальто зажигалку, начала щелкать ей, посматривая то на огонек, то на облитого ромом друга. В общем-то, поджечь его было бы отличным наказанием — справедливым, — но ее смущало то, что при лысом добытчике информации, эта самая добыча будет осложнена. Нет, ну явно лысый мужик выглядит подозрительней студента-нищеброда. И надо отметить, что при отсутствии волос Трэвис был бы просто невообразимым чучелом — хоть прячь за занавеской в магической мастерской (пафосно, хах? название должно соответствовать содержанию!) и выпускай на особо впечатлительных, как какого-нибудь черта или беса.
Решив, что поджигать все-таки не стоит, Кэролайн поднялась и отправилась к мини-бару. Где-то там была спрятана бутылка отличного ликера, с низким градусом, а потому абсолютно не интересная никому, кроме самой, купившей ее Кэролайн. Достав из недр маленькую прямоугольную бутылку с коротким горлышком, она открутила крышку и сделала несколько глотков. Преимущества данного напитка были очевидны — отличный вкус и легкий эффект, который наступал далеко не сразу. Скорее всего, к свиданию с репортерами госпожа медиум будет бодра, весела и готова действовать. Все-таки, для человека, который заправляется — в прямом смысле, не переносном — алкоголем, жалкая порция ликера после рабочего дня это как энергетический напиток для простого смертного. Пожалуй, Кэролайн даже не помнила, когда последний раз пьянела или — тем более — напивалась. Это все казалось нереальным и далеким.
Впрочем, даже после ликера говорить с Трэвисом желания не прибавилось. Она все еще была зла на него и все еще хотела скормить ему его собственные очень важные части тела. И останавливало ее вовсе не то, что эти части могут ему еще пригодиться или, скажем, что обида может пройти через некоторое время, а отрезанное и скормленное обратно не пришьешь, и даже не то, что он может дать ей отпор, стоит ему понять, что нож предназначается вовсе не для пищи. Просто Кэролайн было лень — в первую очередь.