Пробуждение ознаменовалось волной дрожи, пробежавшей по телу – от холода или от интуитивного предчувствия того, о чем предстоит догадаться, но не так сразу. Звенящая тишина поскуливала в ушах, а темнота вокруг казалась гуще, чем если бы он держал глаза по-прежнему закрытыми. Спертый воздух сжимал легкие, губы и полость рта пересохли настолько, что ими невозможно было шевелить.
Голова была пуста, разве что где-то там витали невесомые и малопонятные отголоски сновидения. Собственное Я первое время отказывалось себя вспоминать. К счастью, это состояние длилось недолго. Но к счастью ли?..
Сколько времени должно потребоваться человеку, чтобы почувствовать себя героем рассказа Эдгара По? Человеку современному, живущему в столетии, в котором медицина поднялась на ту ступень, с которой может с гордостью сказать: «Сынок, в чем-чем, но в одном будь уверен: заживо тебя не погребут – я позабочусь об этом». 
Посети подобная мысль голову Отема, скорее всего он бы не осмелился сделать то, что сделал совершенно безумно: попытаться понять, что происходит. Вскинутая рука глухо ударилась об деревянную поверхность. Места оказалось мало даже для того чтобы согнуть ноги в коленях, не говоря уже о принятии сидячего положения. Все тело заныло и защипало, словно от миллиарда воткнувшихся в кожу иголочек.
Глубокий вдох, чуть позднее – осознание, воздуха не так много, чтобы им пренебрегать. Галстук сдавливал горло подобно удавке. Смерть от асфиксии – что может быть страшнее? Винсент попытался ослабить удушающий узел, но получилось у него это не очень хорошо – пальцы на тот момент, впрочем, как и все остальное тело, практически его не слушались.   
«Гроб. Это мой гроб, - первая и достаточно пассивная мысль, от состояния паники его пока что спасало не восприятие реальности как таковой. – Признайся, Отем, ты всегда этого хотел».
Разумеется, он не хотел.
Разглядывая невидимый «потолок», Винсент не моргал и почти не дышал. Подушечки пальцев легко касались дешевой ткани, которой было оббито его «последнее ложе». Пустоты в голове постепенно заполнились густым туманом, соблазнявшем ни о чем не думать. Если потерять сознание тут, можно больше не очнуться – это плохо. С другой стороны, умирать во сне будет менее мучительно – это хорошо. Но он собрался умирать? Так сразу? Мысли о спасении порождают ложную надежду, которая может, как подарить жизнь, так и добавить страданий. Все зависит от везения. В случае Отема итог (по мнению самого Отема) был более чем очевиден.
Тем не менее, прикрыв глаза и не позволив подкрадывающимся панике и отчаянью взять над ним верх, Винсент сделал еще один глубокий вздох и снова коснулся ладонью крышки гроба. Сначала легко, как бы убеждаясь, что она реальная и что он реальный, что рука его не скользнет сквозь досок и не развеет чудовищный мираж. Но все оказалось более чем реальным. Отем почувствовал, как его тело покрывается холодным потом.
Новое прикосновение к крышке гроба оказалось куда более жестким, чем предыдущее. Затем снова и снова, через пару мгновений Винсент что было сил колотил по дереву.
- Эй! – он не узнал собственный голос. – Вытащите меня отсюда!     
К горлу начала подступать тошнота.

Впрочем, долго избивать плотно сколоченные доски Винсент не стал: ему хватило ума поберечь силы и воздух. Он старался делать как можно менее глубокие вдохи, чтобы сохранить единственно ценное в гробу сокровище до тех пор, пока поблизости не появятся признаки жизни.
Какая здесь глубина? Шесть футов? Свежая могильная земля достаточно рыхлая, поэтому он должен услышать, если рядом кто-нибудь появится. Главное, не уснуть и не потерять сознание – иначе все пропало.
Ему не хотелось думать о том, что будет, если помощь так и не придет. Хотя с каждой проведенной в гробу минутой эти мысли становились навязчивее, с каждым вдохом Отему становилось все труднее отогнать их от себя прочь.   
«Мой сосед – старик, почивший лет эдак десять назад. Смерть давно уже сгладила его возраст, оставив земле в память один лишь безупречный белый скелет, - Винсент прикрыл глаза и, дабы не впасть в безумие или, того хуже, в отчаянье, начал придумывать разные варианты своего чудесного спасения, - Тем не менее, его безутешная пожилая вдова наверняка за весь этот срок не пропустила ни одного дня, чтобы не навестить своего покойного супруга. Да, она стара, но слух, в отличие от зрения, у нее до сих пор острый. Безусловно, услышав стук из соседней могилы, она сразу же позовет кого-нибудь на помощь…»
Вздох.
«Пожилая. Да с ней же инфаркт на месте случится».
Мысленно Винсент сбросил воображаемой супружеской паре несколько десятков лет.
Следующим персонажем его размышлений стал молодой и неопытный могильщик, торопившийся после его (Отема) похорон делать своей девушке предложение. Но спешка, природная рассеянность и нервы сделали свое дело: футляр с колечком выскользнул из его кармана прямиком в могильную яму. Совсем скоро он заметит пропажу и тогда…
За всю свою жизнь вместе взятую воображение Отема не работало столько, сколько в эту проклятую ночь. Или день? Да черт его знает. Знает он и то, сколько времени он провел в своих пустых, однако, не бесполезных измышлениях (они прекрасно справлялись со своей первостепенной задачей: помогали Винсенту меньше думать о фатальном итоге своих злоключений в шести футах под землей). Но то ли его фантазия под конец иссякла, то ли это занятие молодому человеку попросту надоело, и он переключился на другое: попытался воскресить в памяти слышанные или прочитанные им когда-либо истории случаи преждевременного погребения в наши дни и последующего за ним чудесного спасения. Но, сколько бы он не напрягал память, «восставших мертвецов» обнаруживали либо в морге, либо на пути на кладбище. И, как ни прискорбно, ничего удивительного в этом нет. Очевидно, участь тех, кого все-таки успели закопать, гораздо более трагична.
«Лучше бы меня кремировали» - мысль, последовавшая за осознанием, что воздуха стало не хватать. Голова медленно пошла кругом.
Вот и все. И никому ведь даже в голову не придет, какую страшную ошибку они совершили. Был человек – не стало человека. Всего лишь мошка, соринка в глазу человечества.
Но по закону жанра, когда умирает последняя надежда, оказывается, что она была предпоследней. Шаги и голоса по поверхности сперва были приняты Отемом за слуховую галлюцинацию, но очень скоро он поверил в их реальность. На Винсента резко и разом навалились усталость и злость. Он снова что было сил заколотил по крышке гроба кулаками, на сей раз подключив к ним и ноги в жмущих ботинках.
- Да черта с два! – заорал он, - раскопайте эту треклятую могилу! Я здесь! Живой! Живой!!
Хотя… откуда он знает? Быть может, так оно и должно быть: мы хороним мертвецов, а они потом просыпаются в своих могилах, не понимая еще, что они мертвецы. И никто не слышит их, никто не знает об этом. До тех пор, пока сам не окажется в гробу.

Возобновившаяся на поверхности тишина привела Отема в отчаянье. Несмотря на очевидную бесполезность собственных действий, он продолжал избивать плотно сколоченные доски.
Быть может, показалось? И вовсе не было никаких голосов. От безысходности людям свойственно принимать желаемое за действительное. Голый песок в пустыне за радушный оазис, смертельный холод за долгожданное тепло, в объятия которого так и хочется провалиться. Мертвую тишину за спасительные голоса. Бывает и такое, что может повезти: смерть приходит раньше, чем осознание своего заблуждения. Но и здесь Винсенту не повезло.
Последний удар молодого человека жестоко пресек инородный шум, не имеющий ничего общего с тем, что он слышал несколькими минутами ранее. Винсент замер в недоумении. Снова галлюцинация? Он попытался отогнать от себя наваждение, но треск в голове (или все же где-то за ее пределами) становился только громче и навязчивее. К своему ужасу он понял, что ему начали слышаться голоса.
Неужели это агония? 
А треск тем временем становился все громче и невыносимее, будто над самым ухом Винсента костер пожирал огромный кусок дерева. Наверное, подобное слышали разве что приговоренные, когда аутодафе приводилось в исполнение…
Зажав уши ладонями, пытаясь хоть как-то приглушить дьявольский шум, Винсент не выдержал и истошно закричал. Эта пытка доставляла почти физическую боль, мучения от катастрофической нехватки воздуха сами собой отплыли на второй план. Впрочем, как и все остальное. Оставаться в сознании Отему давалось немыслимым трудом.

Слышался шум. Много шума. Но измученный Отем уже решил не обманываться и не давать родиться мучительной последней надежде, которая умрет вслед за своими предшественницами. Молодой человек уже не соображал, где верх, а где низ; где право, а где лево; где его мысли, а где бесконечность; где реальные звуки материального мира, а где очередные галлюцинации. И, разумеется, где заканчивается жизнь и вступает в свои полные права вездесущая смерть. Винсент был готов принять ее. Более того, он уже жаждал принять ее. Вот только быстрее бы: когда не надо, она вечно задерживается.
И снова голоса. Не пребывай Винсент в полу беспамятстве, он наверняка бы даже разобрал слова, что произносились где-то на поверхности (или снова в его голове?). И все же он заставил себя приоткрыть глаза – легкое незамысловатое действие удалось ему с невыносимым трудом.
Когда крышка гроба резко раскрылась, Отем скорее на рефлексе раскрыл рот и сделал большой глоток воздуха, после чего закашлялся, будто бы вынырнул из пучины океана на последнем дыхании. В каком-то смысле так оно и было. Все конечности свело судорогой.
Разглядеть склоняющегося над его могилой старика с лопатой Винсент смог лишь через какое-то время, когда глаза перестало резать и перед ними перестало все плыть, а легкие насытились спасительным воздухом. Он хотел было что-то произнести, но с губ его сорвался только тихий стон.

Шанд,схватился рукой за голову и тяжело вздохнул. Еще одна новая проблема, надо было что нибудь сделать с потерпевшим. И тут в разуме Майка начала всплывать картина происходящего.Как говорил один человек: "В каждой проблеме человека есть своя скрытая подсказка, так сказать, подарок судьбы. Мозаика собирается ,та пара не мертва! Кто-то их   накачал и они впали в летаргический сон. Надо все проверить, не очень то хотелось что бы история с раскопками живого мертвеца повторилась.
-Гребаная мистика...Стауб,вытаскивай нашего потерпевшего-вурдалака и вези его в отделение на допрос.А мне надо кое-что проверить.
Пошарясь в карманах своей старой куртки Майки нащупал пачку Мальбора. И снова в ней оставалась последняя сигарета.Закурив её он быстрым шагом направился к дороге.

Отредактировано Mikey Shand (2012-07-07 13:57:29)